Но ведь кое-кому именно это и требовалось, не правда ли?

Трудно сказать наверняка, наличествовал ли на пути отряда «Пульсар» хоть один посторонний наблюдатель. Боевые сенсоры фиксировали все похожее на человека на достаточной дальности, однако и они могли пропустить кого-то, умело затаившегося. Так что наличие свидетелей все-таки не исключалось. Почти наверняка среди этих теоретически допустимых свидетелей не имелось опытных военных, ибо понятно, какие выводы сделали бы они из лицезрения отряда. Возможно, пройти без приключений далее просто бы не удалось. Однако еще интереснее прикинуть, как группа «Пульсар» воспринялась бы в ночи неподготовленным наблюдателем, то есть относительно мирным жителем окрестных селений. Представьте прущие по темноте высоченные фигуры, почти не похожие на людей. Их загадочная амуниция, защитные шлемы и явно нечеловеческие следы вполне могли породить истерию с вторжением инопланетян. Правда, в связи с последними событиями в Панаме эпоха дешевых сенсаций миновала безвозвратно. Так что, может быть, свидетели и наличествовали реально, однако бульварная пресса не покупалась на их дешевые сенсации.

А вообще, какие преимущества давали боевые доспехи здесь в джунглях? По крайней мере, при просачивании к району основной задачи? Ведь это же не бой, где наличие брони дает явно значимое преимущество. Кроме того, внутри боевого скафандра все-таки не атомный двигатель, а потому ресурс его солидно ограничен. Не стоило ли поберечь его до момента прибытия на место?

Однако представьте, каково тащить на себе всю бесчисленность снаряжения? Да не один километр. Даже не один десяток. Кроме того, кто мог исключить возможность внезапного попадания в засаду? Будет ли время в таком случае напяливать на себя отсутствующие запчасти «панцирей»? К тому же, главным при выполнении задачи значилось время. Все-таки невозможно надеяться, что северная метрополия так и будет бесконечно и бесстрастно наблюдать за происходящим в Панаме. Рано или поздно она могла сделать ход, вполне способный опрокинуть все задействованные в деле фигуры. И значит, самым значимым следовало считать возможность добраться до места деятельности как можно оперативней.

Вполне может быть, и даже доказано на учениях, что человек без массивного бронемеханического костюма менее шумен и по некоторым параметрам более маневрен. Конечно, предельная скорость движения с ножными усилителями выше, но все ж таки не в джунглях и тем паче не в горах, когда тяжелые доспехи и смещение центра тяжести кверху добавляют неустойчивости. Но вспоминая о том же дефиците времени, приходится признать, что тяжелая пехота обладает неоспоримым преимуществом. Даже двигаясь со скоростью обыкновенного десантника, машинные мышцы экономят человеческие силы. Там, где солдат пройдет двадцать километров, – меха-ступни оттопают сорок. Пусть за большее время. Но все, кроме впередиидущего, могут находиться в состоянии полудремы, то есть почти спать. Ведомые полумашины пройдут за передовой след в след. Есть такая функциональная программа.

Так что даже если кто-то посторонний и пронаблюдал кавалькаду двухметровых гигантов со стороны, что с того? Если он не сильно экипирован, то есть не входит в элитные дивизии США, то покуда полученная от него информация достигнет нужных ушей, отряд «Пульсар» может оказаться на месте. А там…

Даже если к этапу боев все аккумуляторные запасы костюмов сдохнут, что это изменит? Ведь все равно группа не собирается решать свою задачу прямо в лоб, вызывая на «вы» всех братков-морячков авианосца «Купер» одновременно?

Корабли возвращались с войны, как возвращаются люди. Большинство – искалеченными. И кстати, повреждались они не только физически, но, как правило, еще и морально. Вы скажете, корабль не живая сущность и у него нет души. Неверно! Всегда и всюду у него имеется экипаж.

Кэптен Марджори нервничал. А ведь ему это было совершенно не положено. Пелем Марджори являлся командиром авианосца «Честер Вильям Нимитц». Более того, сейчас он командовал не только своим кораблем, но даже авиационной ударной группой (правда, весьма сокращенного вида, но все-таки). А ведь обычно АУГ руководит минимум контр-адмирал, и значит, пусть и в несколько сжатом виде, но это было повышение по службе.

Марджори побывал там, в далеком океанском пространстве между Африкой и Антарктидой, где «большая боевая линейка» построилась, чтобы раскатать в тартарары южноафриканских «нарушителей прав человека». Ничего-то из этого не вышло. Не в смысле «раскатки» вообще, а именно с помощью «боевой линейки». Какой смысл было ее городить? Для того чтобы ее уничтожить, не понадобилась никакая ракетно-ядерная атака – весь противоракетный щит оказался коту под хвост. Обычная авиакатастрофа. Любой нормальный аэродром выдержал бы аналогичный казус играючи. Подумаешь, закрыл бы на пару часов какую-нибудь полосу. А ведь он, Пелем Марджори, всегда был против этой гигантомании. Он летал и учился, мечтая о том, что когда-нибудь ему повезет – он пройдет вверх по служебной лестнице и окажется командиром нормальной АУГ. И ведь так все и сложилось. Можно было бы жить и радоваться. Хотя, конечно, его «Вильям Нимитц» – машина старенькая. Да не просто старенькая – самый древний во флоте авианесущий корабль! Но на что еще ему можно было рассчитывать? Ведь он и так, наверное, продвинулся, благодаря воцарению в армии и на флоте расовой политкорректности. Ведь положа руку на сердце, он раздвинул плечами и оттеснил от почетной должности как минимум десяток не менее опытных и достойных ребят. Но, наверное, средства массовой информации слишком задергали министра флота; ВМФ хотело продемонстрировать миру хотя бы одного командира авианосца, являющегося одновременно афроамериканцем.

Однако назначить на должность – это одно, а дать в распоряжение реальную силу, способную контролировать тысячи километров акваторий и территорий, – это совершенно другое дело. В конце концов, кто знает, может, и саму «линейку» изобрели специально, чтобы сдержать его «афроамериканскую» инициативу? Естественно, то была бредовая мысль, порождение зараженного паранойей сознания. Но зато, в свете случившегося после, такая мысль, по крайней мере, получила право на появление. Почему его «Нимитц» убрали с поля боя и отослали на ремонт? Его повреждения совсем мелочны сравнительно с тем, что получилось с остальными составляющими «линейки». У него даже имеется одна неповрежденная полоса для разгона. Кроме того, палуба в нормальном состоянии; с нее вполне можно действовать «вертикальщиками». В тех условиях, что сложились сейчас, – и это кое-что. Как говорится, «на безрыбье и рак рыба». И ладно, можно согласиться, что старичка «Нимитца» могли послать обратно на верфь, пока имелась надежда на «Тома Клэнси» и «Купера». Но сейчас, когда оба суперавианосца выведены из строя на неизвестное количество лет, а скорее навсегда? Любое нормальное командование сразу бы развернуло «Нимитц» назад к Африке.

Однако не развернуло. А вот CVN-69 – «Дуайт Эйзенхауэр», кстати, пошел назад. Хотя повреждения у него не меньше – с задней части оторван целый кусок палубы. Ясно, не обошлось без подсказки адмирала Лигатта, он давно точит зуб на единственного в американском флоте кэптена афроамериканца. Но да ладно, не об отдельном адмирале-расисте речь. В конце концов, вышестоящие шишки, в больших фуражках-»аэродромах», могли бы оставить CVN-68 «Нимитц» возле Африки хотя бы как символ. Маскировку своих собственных расистских поползновений. Дабы показать всему миру – мы, мол, воюем не с неграми, а с «нарушителями прав человека»: «Посмотрите, одним из главных боевых кораблей командует чернокожий! У кого есть что-то подобное?» И ведь действительно, ни у кого ничего подобного нет, ибо вообще авианосцев в мире раз-два и обчелся. Не среди китайских же моряков искать африканскую кровь?